Бабушка Лида

   Что связывает наш южный город с северной столицей — городом Санкт-Петербургом? Любой судоводитель скажет, не задумываясь, — река и море, разводные мосты. И хотя здесь и там эти мосты приносят порой определённые хлопоты, тем не менее, они нас объединяют. А ещё в Ростове живёт моя бабушка, Лидия Александровна Нестеренко (Ульянова), которая пережила блокаду Ленинграда, чудом осталась жива и до сих пор, находясь в светлой памяти, поражает нас своей стойкостью и жизнелюбием, хотя давно и серьёзно болеет.

Перед войной мой прадед Александр Алексеевич Ульянов работал в торговом морском порту Ленинграда. Оказывается, водный транспорт — это у нас фамильное. На флоте работал и его отец Алексей, бороздил воды Балтики, а зимой возвращался к своей семье в Тверскую губернию. Вот и в ту навигацию 1941 года прадед попрощался с семьёй, которую ещё в 20-х годах перевёз в Питер, и ушёл в море. Работал на самоходной барже, на землечерпалке в Финском заливе. Когда началась война, дома его не было. Вернулся он уже в сентябре, когда город был отрезан, да и то после того, как их баржу потопили. Затем работал на катере, ходил по Неве, пока и в это судно ни попал снаряд. Прадед остался жив и работал в порту, в мастерских. Он к тому же был хорошим жестянщиком, одним словом — мастеровым.

Началась война. Старшие сёстры с семьями эвакуировались, брат в армии. (Он погиб весной 1944 года в Чехословакии, возвращаясь из разведки. После войны пытались найти место захоронения, да так и не получилось. Бабушка до сих пор переживает, что не побывала на могиле брата.) Прабабушка Прасковья Ивановна тоже хотела выехать с младшей дочерью Лидией, моей бабушкой, которой в ту пору было 13 лет. Даже переехали из пригорода, где жила семья, в Ленинград, в квартиру старшей дочери Прасковьи, муж которой обещал помочь эвакуироваться, но не получилось. От прадеда вестей не было. Так дружная семья Ульяновых распалась: одни в эвакуации, две дочки в Ораниенбауме (городок напротив Кронштадта, его так и не сдали немцам), а мать и младшая дочь в Ленинграде, в пустой квартире, и никаких съестных припасов на зиму.

Бабушка Лида всегда была очень активная. Поначалу, пока немцы не перерезали железную дорогу, ездила от матери к сёстрам в Ораниенбаум, выступала в роли связной, как сейчас говорит. Сёстры уже работали, копали противотанковые рвы, бабушка иногда ходила с ними. Провожали матросов с кораблей, которые переправлялись из Кронштадта в Ораниенбаум, и сразу шли на передовую.

Тяжёлые бои были под Лугой. Без слёз Лидия Александровна не может вспоминать, как уходили ополченцы — добровольцы Кировского завода на фронт. В сентябре железную дорогу перерезали, и связь с Ленинградом прекратилась. Так они стали переживать блокаду, хорошо ещё отец вернулся. По ночам ребята и взрослые дежурили у дома. Немцы сбрасывали на крыши домов зажигательные бомбы, но если их быстро засыпать песком, то можно было спасти дом от пожара.

Днём бабушка с прабабушкой ездили до конечной остановки на трамвае, пока те ходили, в полях собирали остатки капусты и делали «хряпу» на зиму. Прабабушка раздобыла «дуранду» — прессованный жмых, видимо, корм для животных, но он почему-то был облит керосином. Прасковья Ивановна его вымачивала, и ели. Выжить на одну хлебную карточку, по которой выдавали работающему 250, а на иждивенца — 125 граммов какого-то тёмного месива, было невозможно. Выдавались карточки и на крупы, но бабушка не помнит, чтобы эти крупы привозили в магазин, за которым они были закреплены.

Бегала на Неву к отцу на катер. Наступила зима, люди слабели. Чтобы «отоварить карточку», приходилось выстраиваться в бесконечные очереди. Эту заботу взяла на себя бабушка, и только однажды, когда неожиданно открыли городские бани (а было это в январе), она помчалась туда, а Александр Алексеевич, придя с работы домой, решил сам отоварить карточки. Но у магазинов дежурили опухшие от голода подростки, замечали «неопытных» или обессилевших людей и отнимали у них хлеб и карточки. Прадеда избили, карточки отняли. Ему ещё повезло, что мимо проходили военные, подняли его и отвели домой, иначе неизвестно, как бы дело закончилось. Семья на месяц лишилась карточек, их выдавали живым ежемесячно, а было начало месяца.

Спасали «хряпа», «дуранда» и принесённая бабушкой сладкая земля. Немцы разбомбили продовольственные Бадаевские склады, бабушка, как и многие, ходила туда, собирала землю, в которую расплавился сахар. Затем эту землю размачивали, фильтровали и пили подслащённую водичку. Таких походов было, видимо, несколько, потому что она с гордостью вспоминает, что однажды ей крупно повезло — найти прямо-таки целый кусок патоки в земле. За водой приходилось ходить на реку Фонтанку и носить на пятый этаж.

К концу зимы стало совсем тяжело. А тут ещё случилось несчастье: пока спускались за водой, кто-то украл «хряпу», есть стало совсем нечего. Прабабушка Прасковья совсем слегла и в одну из мартовских ночей тихо умерла. С большим трудом, сил не было, Александр Алексеевич и бабушка завернули её в простынь, погрузили на санки и повезли к пункту приёма таких же несчастных. Могила прабабушки братская, и известно лишь приблизительное место, за Литераторскими мостками.

Прадед к тому времени тоже был близок к смерти, он уже не мог ходить в порт, ноги распухли, сил не было вставать. Спасла одна из дочерей, Евдокия, которая осталась в Ораниенбауме. Как она умудрилась пробиться в осаждённый город — непонятно, но всё же забрала умирающего отца и младшую сестру к себе, в Ораниенбаум, выменяв прабабушкину продуктовую карточку на спирт, с помощью которого в порту получила пропуск на отъезд.

В Ораниенбауме тоже было голодно, но, видимо, не так. Мороженую картошку в полях можно было выкапывать. Так бабушка и прадедушка выжили, а в начале лета на баржах под прикрытием дымовой завесы эвакуировались на большую землю. Каждому прибывшему сразу давали по буханке хлеба. Это было целое богатство. Прадед накинулся на хлеб и чуть не умер: после долгой голодовки нельзя сразу много есть, организм не справляется. Опять чудом выходили. Потом в теплушке повезли на Волгу, пересели на баржу и оказались в Сталинградской области, недалеко от Камышина, откуда опять пришлось бежать уже вверх по Волге. Враг рвался к Сталинграду. Эвакуация — это отдельная история. Победу встречали в Оренбургской области.

В заключение я хочу поздравить мою бабушку с замечательным праздником — с Днём Победы! А также дедушку Андрея Гавриловича, который прошёл всю войну в танковых войсках, участвовал в прорыве блокады Ленинграда, за что имеет орден. Тяжёлые танки-самоходки норовили утонуть в болотах, но люди выстояли и с боевой задачей справились. Пять лет назад об этом уже писал «Речник Дона» в материале «Подвиг длиною в жизнь».

Поздравляю всех бабушек и дедушек, всех, кто пережил те страшные годы и победил! С праздником всех вас! Здоровья вам и всеобщей любви и заботы.

Андрей ЛАВРИЩЕВ, главный диспетчер НДРГС