ЛЮБОВЬ, ПЕРЕД КОТОРОЙ СТИХАЮТ ОКЕАНЫ

На пирсе тихо в час ночной,

Тебе известно лишь одной,

Когда усталая подлодка

Из глубины идёт домой...

Женщины военных городков подплава... По случаю и без каких-либо причин они всегда и все без исключения в морских гарнизонах удостаивались самых тёплых эпитетов и комплиментов. Флотские поэты посвящали им стихи и песни.

Когда усталость с ног меня валила,

А ветер выл, по борту колотя,

Я снимок брал, и мне с него светила

Улыбка лучезарная твоя.

Я уносил из холода каюты

Тепло прикосновения к тебе.

Мне становилось ясно в ту минуту,

Как много значишь ты в моей судьбе.

На военном языке в Военно-морском флоте их называли надёжным тылом, в подплаве - последним стратегическим резервом. Дома, в семье они были за капитанов или, в крайнем случае, уступая мужьям-командирам, начальниками штабов. Так, подыгрывая мужчинам-военнослужащим, они несли нелёгкий семейный груз.

Мой капитан, ведущий прямо

Корабль под названием "семья" -

Так беззаветно, так упрямо,

Как никогда не смог бы я.

Всегда залатан и покрашен,

Спешит кораблик в океан,

И в целом мире нету краше

Тебя одной, мой капитан!

Они удивительно быстро привыкали к суровым, порой нечеловеческим условиям жизни на Крайнем Севере, к особенностям непростой, до аскетизма, военной службы своих мужей.

Все вопросы, включая снабжение военных городков, обеспечение коммунальными услугами и организацию досуга, в закрытых базах подводных лодок выполняли военные структуры, а по сути дела - сами подводники. Бюджетные деньги всегда в первую очередь отправлялись на поддержание боевой готовности. Оставшиеся деньги - на социальную сферу, быт... Наверное поэтому нерешённых вопросов в этих областях было более чем предостаточно. И все эти проблемы, так или иначе, тяжёлым бременем ложились на жителей гарнизонов, а в семье, в полном смысле этого слова, - на хрупкие плечи женщин. При хронической женской безработице отдельным из них "перепадала" работа в школе, детском саду или в штабе соединения. Но это была капля в море...

Они нежно и бережно выполняли обязанности хранительниц семейного очага. Не думая, как жёны декабристов, отправлялись на край света, по сути дела, сами ставили детей "на крыло", непрерывно ждали своих мужей из морей, седели от "сообщений ТАСС" на глазах своих ещё не седых матерей… В крутом безденежье ельцинской эпохи они варили "суп из топора"...

Из окон своих домов они вместе с детьми в любое время дня и ночи махали руками и косынками, провожая подводные лодки в повседневные выходы в море. Все до единого, всеми семьями, без какого-либо дополнительного приглашения командования собирались на причале, когда корабли уходили в автономные походы - боевые службы на долгие восемь месяцев.

Ты не прячешь заплаканных глаз, -

Здесь за слёзы никто не осудит.

Понимаешь: приказ есть приказ,

Мы с тобою военные люди.

И в любую погоду встречали подводные лодки - в лучших, праздничных нарядах, так что от многоцветия рябило в глазах, когда смотришь с моря, с борта подводной лодки, подходящей к причалу.

"Слава Богу, - сказала, - живой..."

Взгляд исполнен и счастья, и муки.

Вот я снова стою пред тобой

После долгой, как вечность, разлуки...

Им никогда не сообщало командование о сроке прибытия подводной лодки в базу, в переписке такие вещи цензурой не допускались.

За нашей подлодкой - невидимый след.

Не будет ни криков, ни шума.

Возможно, вернемся,

а может быть - нет...

Но лучше об этом не думать!

Но они всегда безошибочно, каким-то внутреннем чутьём знали эту дату. Тем, кому судьба уготовала тяжёлую утрату, продолжали верно, до конца своей жизни, хранить в сердце свою первую любовь.

8 марта 1968 года в Тихом океане при выполнении задач боевой службы вместе со своим экипажем погибла российская подводная лодка "К-129". В одно мгновение осиротели 98 матерей, 21 женщина стала вдовой.

Ирина Журавина, жена старшего помощника командира подводной лодки, в разговоре о случившемся говорила: "Я точно знаю, когда они погибли. Не восьмого, а на сутки раньше. В этот день со мной творилось что-то странное. Я беспричинно лила слёзы, меня сотрясала нервная дрожь. Состояние было близкое к истерике..."

Она, как и жена командира Ирина Кобзарь, так больше и не вышла замуж. Морально не смогла... И продолжала бороться за память о муже, экипаже, корабле. Помогала убитым горем женщинам решать теперь уже самостоятельно житейские проблемы. Звонила, писала, ходила, требовала... Чтобы в свидетельствах о смерти каждого члена погибшей подводной лодки было записано не издевательское "Считать умершим", а "Погиб при исполнении служебных обязанностей". Чтобы обезглавленные подводницкие семьи имели льготы, скидки, государственное участие...

Одно из её требований, к крайнему неудовольствию командования, - разрешить родственникам погибших подводников побывать в точке гибели "К-129". Военные чиновники никак не могли взять в толк, для чего это нужно делать. Это же не круиз по Средиземному морю, пока же дойдёшь по океану - он всю душу вынет. Но она упорно твердила: "Дойду. Пусть вынет".

И добилась. Отряд кораблей Тихоокеанского флота шёл в США для празднования Дня Победы. Ирине нашли место на танкере, который сопровождал отряд. В составе гражданской команды она делила с ними все тяготы нелёгкого океанского плавания: чистила картошку, мыла, шила, помогала, чем могла, чтоб не быть пассажиркой.

Отряд кораблей специально отклонился от курса, чтобы пройти над точкой гибели "К-129". Через 27 лет (!) эта уже немолодая женщина, вцепившись в леера, чтобы удержаться на ногах, стояла на свежем океанском ветру над братской могилой, которая была и могилой её мужа. Их разделяли друг от друга теперь не тысячи миль, а всего пять тысяч метров глубины. За её спиной стояли, сомкнув строй, в парадной форме одежды экипажи танкера и российских боевых кораблей. Никто не знал, что это она, её сердце, её верность заставили повернуть все эти мощные корабли и лечь на курс, проложенный её любовью.

Она пришла к нему. Что она шептала ему, знают лишь океан и небо. Она привезла ему живые цветы, за которыми постоянно ухаживала, пока шли по океану. И её цветы проплыли над его кораблём-саркофагом вместе с венками и лентами от его боевых друзей и от экипажей кораблей Тихоокеанского флота. И наступила жуткая тишина, и океан улёгся...

Она набрала бутылочку воды из этой роковой проклятой точки. И, вернувшись домой, схоронила эту бутылочку на могиле их сына, который после гибели мужа скончался от лучевой болезни, работая в научно-исследовательском институте.

Теперь душа её успокоилась: не надо теперь рваться в океан. Отныне дорога вела её от порога дома на кладбище, где сквозь мраморную плиту проступают лица мужа и сына, два самых дорогих имени - Владимир и Михаил...

Пусть теперь кто-нибудь скажет, что не бывает такой любви, перед которой стихают океаны. Была и есть! Должна быть всегда!

В морзянке сигналов и сводок

Встревоженный мир отражён -

С бессонницей дизельных лодок,

С тоскою заждавшихся жён...

Вячеслав АЛДАНОВ, командир подводных лодок "К-318", "Б-515", "Б-546" Северного флота, капитан 1 ранга